Первая мягкая посадка на поверхность Селены, совершенная 3 февраля 1966 г. автоматической станцией «Луна-9» (заводской индекс E-6М №202), вошла в историю космонавтики более выспренно: впервые в мире осуществлены мягкая посадка космического аппарата на другое небесное тело и передача на Землю изображения поверхности места посадки. «Луна-9» создана по проекту Е-6, разработанному ОКБ-1 под руководством С.П.Королева, доработана конструктивно и изготовлена Машиностроительным заводом имени С.А.Лавочкина. Техническим руководителем легендарного пуска был Г.Н.Бабакин – первый заместитель директора, главный конструктор и начальник ОКБ данного завода. С начала и до конца проект Е-6 сопровождали захватывающие, почти детективные истории.


     После запусков первых спутников и лунников люди все чаще стали поглядывать на Луну, интуитивно полагая, что не за горами то время, когда к ней полетят представители человечества, а с советской эстрады лилась веселая песенка: «Мой Вася будет первым на Луне!» Интуиция людей, даже далеких от ракетно-космических дел, не подвела.
     10 декабря 1959 г. Первый секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Н.С.Хрущев подписал секретное совместное постановление этих двух высших органов управления страной (такова была практика тех лет), поставившее задачу мягкой посадки на Луну автоматической станции, снабженной телевизионной аппаратурой. ОКБ-1 С.П.Королева приступило к разработке проекта, получившего кодовое название «Е-6».

Космический аппарат серии Е-6 в музее НПО С.А.Лавочкина.

"ЛУНА-9"

     Как вспоминает заместитель Королева Б.Е.Черток в третьей книге своей замечательной тетралогии «Ракеты и люди» («Машиностроение», 1997), поначалу эта работа не входила в число приоритетных. И все же к концу 1961 г. конструкция аппарата, принципы управления и программа полета более или менее определились. И с первых шагов проектирования возникла едва ли не первая «детективная» история. «Каким образом садиться на поверхность Луны? Каким делать шасси?» – взвыли проектанты. Ведь существовала среди прочих гипотеза американца Томаса Голда о многометровом слое мелкодисперсной пушистой пыли, в котором утонет любая конструкция.
     Совсем недавно в телепередаче канала «Культура» В.С.Губарев напомнил известную историю о том, как на совещании Королев оторвал от газеты полоску и написал на ней: «Луна твердая!»
     Действительно, подобная байка имела хождение. Более того: посетитель музея РКК «Энергия» имени С.П.Королева может увидеть среди экспонатов обычный стандартный лист белой бумаги, на котором Главный конструктор размашистым почерком высказывает свои соображения относительно несущих способностей лунной поверхности: «...достаточно твердый грунт типа пемзы».
     Молодцы проектанты! Сохранили и передали в музей этот исторический листок. Вот только дата на нем – 28 октября 1964 г., и относится он к выбору посадочного устройства для лунного корабля пилотируемого комплекса Л-3...

Сергей Павлович Королев

"ЛУНА-9"

     А первые беспилотные машины решили сажать не на лапы, а с помощью надувных амортизаторов. Надувался большой мяч, а внутри него находилась АЛС – автоматическая лунная станция – с лепестками. По расчетам, прилунение должно было происходить со скоростью до 15 м/с, что довольно жестковато. Посадка американского «Сервейора», который разрабатывался немного позже, предусматривалась на три опоры шасси со скоростью 1.5 м/с, что в десять раз меньше.
     25 мая 1961 г., вскоре после полета Юрия Гагарина, президент США Джон Кеннеди провозгласил задачу высадки американцев на Луне «до конца настоящего десятилетия».
     Это придало и советской лунной программе дополнительный импульс, и 23 марта 1962 г. вышло новое постановление ЦК и Совмина, которое жестко определило начало пусков по теме Е-6: первые числа 1963 г. Этот срок героическими усилиями коллективов, главными конструкторами которых являлись С.П.Королев, Н.А.Пилюгин (система управления), М.С.Рязанский (радиокомплекс), В.П.Морачевский (система астронавигации), А.М.Исаев (корректирующая тормозная двигательная установка), удалось выдержать, и 4 января 1963 г. аппарат Е-6 №2 ушел в полет (№1 был нелетным, технологическим). Правда, «Луной» он не стал: двигатель разгонного блока «Л» – четвертой ступени носителя 8К78, созданного на основе «семерки», – не запустился.
     Первый блин оказался комом, да еще каким! Один за другим в течение двух лет и десяти месяцев стартовали еще девять аппаратов Е-6, но мягкой посадки как не было, так и нет. То отказывала третья ступень – блок «И» (3 раза), то блок «Л» (2 раза), то системы самого аппарата (4 раза).
     После десятого пуска 4 октября 1965 г. Кремль решил разобраться с катастрофическими неудачами программы Е-6, тем более что в конце 1965 г. американцы планировали запустить свой первый Surveyor, который мог отобрать у Страны Советов важнейший научно-технический приоритет в освоении космоса. (Забегая вперед, скажу: он стартовал лишь 30 мая 1966 г., но с первого захода совершил мягкую посадку, просуществовал в активном состоянии до 14 июля и передал 11150 ТВ-снимков.)
     В своей книге «Корабли уходят к планетам», вышедшей в 1986 г., я рассказывал о том, как мы, лавочкинцы-бабакинцы, стажировались у королевцев, как принимали у них дела по лунной и межпланетной технике, как к концу 1965 г. изготовили первый свой лунник, получивший уже в полете 31 января 1966 г. имя «Луна-9», как с 1 января 1966 г. взвалили на себя полную ответственность за полеты автоматов к Луне, Венере и Марсу. К сожалению, в фундаментальной книге «Королев» («Наука», 1994) Ярослав Голованов иначе описал эту историю: «В Москве готовился большой разнос. «Луна-8» была первым аппаратом программы Е-6, который изготовлялся по чертежам ОКБ Королева не на его опытном производстве, а на бывшем заводе Лавочкина, который принадлежал теперь КБ Георгия Николаевича Бабакина. Завод был очень хороший, с высокой культурой производства, и хотя, как выяснила специально назначенная комиссия, при изготовлении злосчастного кронштейна не проводился предписанный технологами пооперационный контроль и допускались некоторые другие нарушения, Королев понимал, что бить будут не безвинного новичка Бабакина, а его. И, очевидно, бить будут крепко. По сведениям, которыми уже располагал Сергей Павлович, Леонид Васильевич Смирнов (председатель Военно-промышленной комиссии. – Ю.М.) был очень недоволен, а когда узнал, что и Леонид Ильич Брежнев тоже недоволен, пришел просто в ярость…»
     Когда вышла эта книга, я в сердцах схватил телефонную трубку и высказал Ярославу все, что думал по поводу искажения истории. Ведь «Луну-8» делали не в Химках, а в Подлипках, а наше первое изделие удачно прилунилось! – Ну, извини, старик! Черт попутал! – услышал голос Ярослава. – Пиши замечания. При переиздании учту. Не успел…
     Вот как было на самом деле. На отчете по полету «Луны-7» в Кремле основным докладчиком на заседании ВПК и главным «козлом отпущения» должен был быть Б.Е.Черток, о чем он подробно пишет в одной из своих книг. Но Королев «взял удар на себя». Не дав подняться своему заму, он заявил: «Есть одна общая причина, которая все объясняет, – идет процесс познания… Мы прошли трудный путь познания, получили бесценный опыт. Прошу комиссию разрешить провести еще один пуск и по его результатам, если сочтете необходимым, принимать окончательное решение». Устинов разрядил напряженное ожидание короткой репликой: «Я Сергея Павловича поддерживаю».
     И вот наступил поздний вечер 6 декабря 1965 г. До соприкосновения аппарата Е-6 №12 («Луна-8») с поверхностью – считанные минуты. В небольшой комнате НИП-10 под Симферополем, громко названной залом управления, за длинным столом в центре сидит Королев, рядом Черток, несколько пустующих стульев. Я сижу тоже за длинным столом во втором ряду, прямо за спиной Королева, нас разделяют полтора метра. Правее от меня за третьим столом в большой тесноте сидят управленцы, среди них наш лучший управленец Виктор Сморкалов. Бабакин стоит у них за спинами. Руководитель сеанса Е.Я.Богуславский, заместитель М.С.Рязанского, с микрофоном в руке, в непрестанном движении.
     Прошел доклад: «Наддув амортизаторов!» – и через 13 секунд аппарат… кувыркнулся. Все. Опять не будет посадки… Вижу перед собой поникшие плечи Королева, его опущенную голову. Отчетливо помню свои чувства в тот момент: ужасно жаль Королева… Теперь не спрячешься у него за спиной – стрелки переведены на нас… Почти физически ощущаю груз ответственности. Как у начальника стартовой команды при пуске ракеты из подводного положения – прежде всего щемящая тревога за жизнь людей и свою собственную. Но ответственность иная, чем на подводной лодке. Ведь о том пуске мало кто знает. А тут – боязнь опозориться перед всем миром и огромная цена пуска. Ведь как учил нас Королев: «Мы стреляем городами!»
     …12 января 1966 г. космический аппарат Е-6М №202 прибыл на космодром Байконур. Мы тогда не знали, что в этот день секретному Королеву исполнилось 59 лет. Дату его рождения мы узнали через два дня… Перед отлетом на полигон нас, руководителей служб (я был назначен руководителем электрических испытаний, заместителем руководителя испытаний), собрал Иван Алексеевич Скробко, фактически первый заместитель Бабакина (официальный первый сильно болел), и спросил: – Кому при работах на полигоне нужна помощь королевцев?
     Каждый из нас ответил, что не нужна.
     Радист Александр Дятлов пошутил: – Сколько можно! Уже ровно девять месяцев как на сносях. Пора самим рожать!
     Техническим руководителем пуска внутренним приказом директора Лукина был назначен Бабакин, заместителем – Скробко. Шеф испытателей – заместитель главного конструктора по испытаниям Дмитрий Дмитриевич Полуянов (который по должности обязан был стать заместителем технического руководителя у Бабакина, как Аркадий Ильич Осташев у Королева) в то время тоже болел.

Георгий Николаевич Бабакин

"ЛУНА-9"

     Бабакин сказал председателю Государственной комиссии генерал-лейтенанту Александру Григорьевичу Мрыкину, что мы справимся сами, но тот попросил Чертока (Королев находился в больнице в ожидании операции) прислать на космодром несколько специалистов.
     14 января 1966 г. вечером, когда мы вели комплексные испытания АЛС, по ВЧ прилетела весть, в которую невозможно было поверить: на операционном столе погиб Сергей Павлович Королев. Она буквально вывела нас из строя… И тогда считал и ныне считаю, хотя прошло 40 лет, что величайшей трагической фигурой XX века является именно Королев. Вот к кому в прямом смысле слов подходит знаменитое латинское изречение «Per aspera ad astra» – «Через тернии к звездам». Он вывел человечество в космос, а судьба была к нему беспредельно немилосердна. Его пытали в застенках тюрем, он умирал в колымских лагерях, его реабилитировали через два года после XX съезда, после запуска Первого спутника, но при жизни он не услышал в свой адрес добрых слов, сказанных принародно. Секретность? Пресловутая секретность? А за границей его имя знали…
     В 1965 г. его в останкинском особнячке навестили друзья по «туполевской шарашке». Провожая их и показывая на охрану у ворот, он, академик, дважды Герой Соцтруда, с горечью сказал: «Знаете, ребята, самое удивительное состоит в том, что как все-таки много общего между этой нынешней обстановкой и тогдашней. Иной раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: вот, может, уже нашелся кто-нибудь, дал команду – и эти же вежливые охранники нагло войдут сюда и бросят: “А ну, падло, собирайся с вещами!”» Верующему жить иначе. Он скажет, что человек и находясь на том свете все видит, все слышит, все знает. Как же хочется, чтобы Королев знал, что его чтут! Как-то я спросил Ярослава Голованова, верит ли он в Бога. «Нет, – ответил Слава, – не могу простить ему Чехова». А разве можно простить ему Королева?
     …21 января во время испытаний станции не сработал пневмоклапан, который подает рабочее тело – сжатый газ к соплам системы ориентации. После обсуждения предложений пришли к выводу: надо провести доработку борта прямо на полигоне. Делать ее сразу не рискнули: днем должен был прилететь Г.Бабакин...


     Один ученый с непререкаемым авторитетом в своей популярной книге пишет, что Г.Н.Бабакин являлся первым заместителем С.А.Лавочкина, а после неожиданной смерти генерального конструктора в 1960 г. возглавил фирму и спустя пять лет привел ее в космос. Нет, у Лавочкина Бабакин занимал средний пост: он был начальником отдела систем управления и электронного моделирования. Генеральным конструктором после смерти Семена Алексеевича становится М.М.Пашинин, а Бабакин назначается заместителем главного конструктора, но не первым.
     Дела у нового генерального идут из рук вон плохо, и в конце 1962 г. фирму захватывает Челомей и превращает ее в свой филиал №3. После октябрьского (1964 г.) пленума ЦК КПСС, на котором Н.С.Хрущева отправляют на пенсию, предприятие, основанное Лавочкиным, опять становится самостоятельным, а Бабакин – и.о. главного конструктора.
     2 марта 1965 г. приказом председателя Госкомитета по авиационной технике СССР П.В.Дементьева Г.Н.Бабакин был назначен главным конструктором Машиностроительного завода имени С.А.Лавочкина. И в тот же день, 2 марта 1965 г., С.А.Афанасьев был назначен министром общего машиностроения – это было открытое название секретной ракетно-космической отрасли. (Какое символическое совпадение! Творческое горение Главного, помноженное на организаторскую мощь Министра, привело к поразительным положительным результатам.)

Кадр из района посадки Луны-9

"ЛУНА-9"

     Да, новое руководство страны упраздняет совнархозы и образует отраслевые министерства. О том, каким образом фирмы Королева и Бабакина оказываются в одном главке МОМа и Королев передает Бабакину свою лунную и межпланетную тематику, а также разгонный блок «Л», могли бы точно и подробно рассказать лишь Афанасьев, Королев, Бабакин и Келдыш, но их, увы, уже давно нет на этом свете. П.В.Дементьев, ставший опять министром авиационной промышленности, отчаянно сопротивляется уходу своей любимой фирмы в другое ведомство, но тщетно. Ему лишь удается «оттяпать» от своего родного предприятия и оставить в МАПе отдел 25 – стенд огневых испытаний реактивных и ракетных двигателей, расположенный в районе Сходни.
     …Итак, 21 января 1966 г. Бабакин прибывает на космодром Байконур как технический руководитель и первый заместитель председателя Госкомиссии, т.е. в том же ранге, в котором до сих пор находился Королев. Он сходу включается в анализ отказа «Луны-8» и соглашается с идеей создания так называемой «груши» – небольшого релейного блока, который надо установить снаружи станции, чтобы не вскрывать герметичный отсек, ибо если его вскрыть, то пустить новую машину 31 января нереально.
     Расчет «груши» входил в мои обязанности, но Бабакин достал логарифмическую линейку и приступил к расчетам. Результаты сошлись…
     В этом – весь «технарь» Бабакин. Королев представлялся мне полководцем, маршалом, командующим фронтом, мыслящим категориями армий и дивизий. Бабакин же досконально знал технику, будь-то его старенький «Москвич» или сложнейшая марсианская станция. Я безгранично уважал его за незаурядный инженерный талант.

Головка оптико-механической телевизионной камеры «Луны-9», с помощью которой были получены первые панорамы лунной поверхности.

"ЛУНА-9"

     ...Потом при проверке в барокамере амортизационные «мешки» потекли. Пришлось срочно менять систему амортизации. Каждую свободную минуту Бабакин использовал для связи с фирмой. Наследство ему досталось непростое: 11 пусков по теме Е-6 – нет мягкой посадки, 11 пусков к Венере – ни одного исследования планеты, 8 пусков к Марсу – также ни одного.
     Если говорить о технических причинах неудач, то их можно определить одним словом: неотработанность. А неотработанность на Земле – это отсутствие полноценных наземных экспериментальных испытаний. «Что дозволено Юпитеру – не позволено быку».
     Бабакин хорошо понимал, что ему не дадут тратить несколько машин для выполнения какой-либо задачи. (Так оно и оказалось. К примеру, после первого же неудачного пуска за лунным грунтом машины Е8-5 №402 14 июня 1969 г., причиной которого была схемная ошибка, главный конструктор системы управления Н.П.Никитин был снят, его фирма стала филиалом КБ Н.Пилюгина, а Бабакин получил строгий выговор с последним предупреждением!)
     Стратегия и тактика Бабакина, поддержанная министерством, заключалась, вопервых, в скорейшей доводке и усовершенствовании королевских машин типа «Луна» и «Венера»; во-вторых, в разработке собственных космических аппаратов новых поколений для исследования Луны, Венеры и Марса, а также солнечно-земных связей (спутники «Прогноз») и в выполнении прикладных задач (система предупреждения о ракетном нападении); в-третьих, в создании ультрасовременной наземной технической базы для обязательной всесторонней экспериментальной отработки конструкций. И все это предстояло осуществлять параллельно!
     …И вот наступил поздний вечер 3 февраля 1966 г. До соприкосновения аппарата Е-6М №202 («Луна-9») с поверхностью – считанные минуты. В зале управления напряженная тишина. Дежа вю? Нет. Нет Королева. Обстановка менее взвинченная, более свободная и раскованная и… менее романтичная. Итак, подходим к тому моменту, который стал роковым для «Луны-8»…

Схема посадки аппарата "Луна-9"

"ЛУНА-9"

     Б.Е.Черток так повествует о причине кувыркания аппарата: «Амортизаторы при наддуве упираются в стеклопластиковый кронштейн («злосчастный кронштейн», как в сердцах назвал его Я.К.Голованов) крепления лепестковых антенн… Он легко сломался, образовав острые края. При наддуве обломанный кронштейн проткнул резиновый баллон. Вот откуда появился возмущающий момент…»
     А вот что пишет по этому поводу «бабакинец» В.Н.Сморкалов: «Причиной возмущающего паразитного момента была разность вязких трений при движении струй воздуха по стенкам защитных мешков за счет неполной идентичности внутренних форм при раскрытии защитных мешков…» Чья версия верна? Сморкалов был членом аварийной комиссии, я – нет. В это время я находился на заводских испытаниях будущей «Луны-9» и проверял доработку, сделанную по предложению Бабакина, которое он сформулировал после полета еще «Луны-7».
     Моделирование процесса посадки, проведенное под руководством Бабакина и его ближайшего помощника В.П.Пантелеева, показало: динамика работы системы посадки такова, что она – система – не справляется с возмущениями, действующими на станцию. Суть доработки, решившей исход дела, заключалась в переносе наддува амортизаторов с этапа ориентации аппарата при помощи газовых микродвигателей, которые не могли справиться с возмущениями, на этап работы мощного тормозного двигателя.

Описание аппарата "Луна-9"

"ЛУНА-9"

     Почему-то я знал о версии, высказанной Виктором Сморкаловым, а о сломанном кронштейне прочитал впервые у Голованова спустя девять лет после события. Детектив, да и только. В первом случае (кронштейн) дефект производственный, во втором – конструктивный. Делайте вывод сами.
     …Перед запуском двигателя на торможение нужно построить лунную вертикаль и точно держать ее. А для этого надо перевести газовые сопла (микродвигатели) из скважного режима в непрерывный. Во время наземных испытаний сопла при выпуске газа в скважном режиме издают громкое прерывистое шипение – «пш», «пш»… – поэтому мы зовем их «пшикалками».
     Так вот, перевод пшикалок в непрерывный, прецизионный режим производится по радиокоманде. Время же выдачи этой команды имеет свой оптимум, иначе говоря, золотую середину. Если ее выдать слишком рано, можно вытравить весь газ и его не хватит для выполнения заключительных операций. Если выдать поздно, то не обеспечишь точный режим.
     Группа управления, возглавляемая Сморкаловым, подчинилась требованию Бабакина о времени выдачи радиокоманды, но подчинилась «на бумаге» при утверждении после споров программы сеанса. Сморкалову было велено «держать палец на пульсе» – на кнопке командного пульта, чтобы в момент нарастающего воздействия включить блок прецизионного режима. И Виктор нажал кнопку... но раньше обусловленного времени. Он рисковал сознательно, потому что знал: от начала процесса до его обнаружения, анализа и выдачи команды пройдет 15–20 секунд. А вдруг за это время ситуация станет неуправляемой, и ориентация вновь будет «сбита»?!
     В своих воспоминаниях он пишет: «Этап был завершен успешно. Конечно, Георгий Николаевич заметил неподчинение его воле – его взгляд сказал о многом. Но далее этот инцидент не получил никакого продолжения ни сразу, ни позднее. Трудно сказать, что было этому причиной: то ли понимание недопустимости вмешательства в оперативную работу группы управления (это могло быть чревато отрицательными последствиями), то ли доверие назначенным им же управленцам? Но почему тогда Георгий Николаевич не внял аргументации группы управления при обсуждении проблемы наддува баллонов?
     Или он исходил из правила – победителей не судят? Скорее всего, слишком велика была ответственность нового главного при выполнении первого самостоятельного космического полета и слишком глубок был демократизм Георгия Николаевича. Сергей Павлович мог за подобное ослушание сурово покарать».


     …Все! Мы успешно прошли этап наддува амортизаторов, на котором споткнулась «Луна-8». Что дальше? Мы не знаем. Потому что нет телеметрии, нет сигнала с передатчиков. Но это нас в данный момент не волнует: так и должно быть – передатчики выключены на пять минут во избежание короткого замыкания при встрече с Луной. За эти пять минут щуп должен коснуться поверхности, по сигналу касания должен отстрелиться «пушбол», попрыгать, покатиться и успокоиться, затем разделиться на две половинки. Наш «алсик», «ванька-встанька», раскроет лепестки – и тогда, если свершилась мягкая посадка, появится сигнал.
     Вот когда верна метафора: секунды кажутся вечностью. Но все проходит. Перо самописца медленно поползло вверх, и первым указал на это солдат-оператор. Наш телеметрист «официально» объявил по громкой: «Есть сигнал! Есть посадка!» Все радовались, как радуются спортсмены после установления мирового рекорда. Собственно, это и был мировой рекорд: первая в истории космонавтики мягкая посадка на другое небесное тело.
     После того как страсти понемногу улеглись, все внимание сосредоточилось на получении изображения места посадки. Первые картинки оказались неважными – белесыми и неконтрастными. Необходимо было подобрать оптимальный режим работы фототелевизионной системы. Многие предлагали различные варианты, но дело пошло на лад только тогда, когда приняли комбинацию Вадима Васильевича Засецкого – представителя фирмы М.С.Рязанского, разработчика телесистемы Е-6.

Г. Бабакин наблюдает за управлением посадкой на Луну.

"ЛУНА-9"

     Так была получена лунная панорама – второй мировой рекорд «Луны-9». Находясь в эйфории, специалисты получали все новые и новые картинки, селенологи колдовали над ними. Меж тем разыгрался еще один детектив. Все радиостанции, все СМИ, объявили о случившемся событии.
     В адрес правительства СССР, Академии наук посыпались поздравления. Прислал поздравление и крупный ученый Бернард Ловелл, директор английской радиообсерватории Джодрэл Бэнк. Он также сообщил, что принимает сигналы с «Луны-9» хорошего качества. Нашим «пиарщикам», как сейчас говорят, поторопиться бы с публикацией информации, а они прошляпили. Все западные и многие другие СМИ опубликовали как сенсационные фотографии поверхности Луны, предоставленные им Б.Ловеллом, который заработал на этом огромные деньги. А судиться нашей стране с ним было бессмысленно, поскольку мы не являлись тогда членом Международного арбитражного суда.
     11 марта 1967 г. в Париже генеральный директор FAI Эникар и президент FAI В.К.Коккинаки подписали диплом Международной авиационной федерации за выполнение мягкой посадки («Луна-9») и выведение на лунную орбиту первого в мире искусственного спутника Луны («Луна-10»). В том же году прославленный летчик-испытатель дважды Герой Советского Союза В.К.Коккинаки вручил его Г.Н.Бабакину. На этом можно было бы и поставить точку. Но возник вопрос о приоритете.